Иногда композиторская мысль требует полного исчезновения именно исполнительской индивидуальности, что рождает некий парадокс. Но этот парадокс интересен тоже, потому что из него порой может возникнуть новая исполнительская манера. То есть можно ощутить себя на сцене по-новому, найти совершенно новые приемы воздействия, новое понимание себя как исполнителя.»